Когда мир сжимается до конверта: как в Черногории поддерживают российских политзаключенных

По подсчетам правозащитников, в среднем пять человек за сутки в России подвергаются политически мотивированному преследованию. Вместе с этим растёт и число людей, оказавшихся в тюрьмах без публичной поддержки, адвокатских кампаний и внимания медиа. Политические дела стали обыденностью: за решеткой оказались тысячи обычных людей — врачей, учителей, пенсионеров. Иногда все, что можно узнать о политзаключенном — его имя, год рождения и адрес колонии.

Чтобы не оставлять таких людей один на один с репрессивной машиной, активисты из Черногории уже два года проводят вечера писем политическим заключенным: еженедельные встречи в четырех городах собирают людей, которые готовы поддержать незнакомцев, попавших в беду, и написать им несколько теплых строк. Эти письма не про политику — они про жизнь, погоду, котов, книги и память о том, что по ту сторону тюремной стены есть мир и люди, готовые быть рядом.

Мы поговорили с организатором вечеров писем политзаключенным Ольгой Степановой о том, кому и зачем пишут письма, почему эта практика становится формой безопасного протеста, как не выгореть, сталкиваясь с чужой болью, и что значит впервые получить ответ из колонии.

— Расскажите о вашем проекте. Как он возник? В чем вы видите его основную ценность в наше время?

Проект писем политическим заключённым в Черногории — это еженедельные встречи в четырёх городах: Будве, Херцег-Нови, Подгорице и Баре. Первый вечер состоялся в Будве 30 октября 2023 года. Недавно мы отметили второй день рождения проекта. 

Письма — это ответ на усилившиеся в России репрессии и способ быть безопасно включенным в социально-политический контекст.

Потребность в них есть и у тех, кто их получает, и у тех, кто их пишет.

— Кому вы пишете? Кто ваши типичные адресаты?

Когда проект появился, мы писали всем. Посвящали вечера врачам, артистам, художникам, учителям, ученым, пожилым и несовершеннолетним политическим заключенным. Но последние полгода наши вечера посвящены одной очень уязвимой группе людей — малоизвестным политзаключённым. Это обычные люди, немедийные, без групп поддержки, часто про них неизвестно ничего, нет даже фото: есть только имя, фамилия, год рождения и адрес колонии. Иногда от них отказываются друзья и родственники, и письма становятся единственной формой поддержки и связи с внешним миром.

— Кто пишет письма на ваших встречах? Как вы думаете, почему люди это делают?

На встречи приходят люди разных возрастов и профессий, разной степени политической активности, из разных стран — России, Украины, Беларуси, Литвы.

Для многих это политическое действие, способ быть неравнодушным. 

Многие из тех, кто к нам приходит, говорят, что письма помогают им справляться с тревожностью. А ещё письма — это коммьюнити, внутри которого проще справляться с нашей реальностью.

— Как вы организуете процесс: собираете адреса, проверяете цензуру, помогаете с конвертами и марками?

На каждой встрече мы рассказываем про людей, которым предлагаем сегодня написать. Всё, что про них находим. Но адресата можно выбрать и самостоятельно. Люди, которые приходят, просто пишут письма. Всё остальное: конверты, марки, ответные бланки, отправка и отслеживание — работа нашей команды. Мы всегда благодарны донатам, потому что каждое письмо стоит денег, но для написания письма донатить необязательно, это бесплатно. Новичкам мы рассказываем про цензуру, консультируем по формулировкам.

— О чем эти письма? О чем пишут «писари» и политзеки? Насколько для узников важны эти переписки?

Письма участников встреч всегда о разном: о новостях, погоде, море, горах, черногорских котах, путешествиях, жизни до эмиграции и жизни после. Думаю, что каждый пишет о себе — в том смысле, что пишет о том, что для него важно, что его самого могло бы поддержать. Если мы знаем интересы политзаключенного, то ему обязательно напишут что-то, что с ними связано. 

Политзаключенные тоже отвечают по-разному: кто-то немногословен и ограничивается информацией о быте в колонии, кто-то наоборот активен и рассказывает истории из своей жизни. 

Если у людей завязывается постоянная переписка, то она похожа на обычное общение людей, только растянутое во времени: политзаключенные передают привет котам, спрашивают про погоду, а участники вечеров — задают вопросы про прочитанные недавно книги или успехи в изучении английского.

Появляются шутки, мемы, общие истории для тех, кто состоит в переписке.

При этом нельзя сказать, что письма нужны абсолютно всем политическим заключенным. Кто-то просит ему не писать по причине того, что человек не очень общительный. Но это случается редко. 

— Что нельзя или не стоит писать политзаключенным? Почему?

Есть стандартные правила цензуры: нельзя использовать обсценную лексику, нельзя открыто критиковать власть и войну. Цензор либо закрасит эти фрагменты, либо не пропустит письмо. 

Не стоит писать про подробности дела, задавать вопросы. Это может стать проблемой для политзаключенного, это не очень предсказуемо. А еще не нужно использовать слово «политзаключенный»: по официальным данным, политических заключенных в России нет. 

— С чего можно начать, если никогда не писал политзаключенным? Как писать незнакомому человеку?

Формула «представиться, рассказать какую-нибудь историю, задать несколько вопросов, чтобы далее было комфортнее продолжить переписку» — отлично работает. Представиться можно не своим именем, если так хочется. 

Любая история: про случай в детстве, недавний хайк в горах, вашего кота, любимую книгу, — это контент, которого в колониях всегда не хватает.

Вопросы в конце — способ сформировать пространство для коммуникации: политзаключенный выберет те, что ему ближе, и общение продолжится в русле конкретных тем. Если мы знаем интересы адресата, то тема для общения появляется уже в первом письме. 

— Часто ли люди, которые приходят в первый раз на такие вечера, потом посещают их регулярно? Что помогает удерживать интерес к ведению переписок?

Если человек пришел один раз, мы не можем сказать, будет он ходить регулярно или нет. Если человек пришел три-четыре раза, то, скорее всего, он будет приходить постоянно. Может быть, не раз в неделю, но пару раз в месяц точно. А интерес к ведению переписок исключительно внутренний, мы не можем на это влиять прямо. Но в один из вечеров мы беседовали на эту тему с психологом: участники писем обсуждали, у кого какая мотивация, кто как начинает письмо новому человеку, с какими сталкивается сложностями. 

— Какие были самые запоминающиеся истории или переписки, связанные с вашим проектом?

Один парень рассказывал, как его пытали в ванне, и всё это он очень литературно описывал, читать было тяжело и страшно. Была история, когда человек рассказывал, как ему пилили зубы напильником, держали в так называемом «стакане» сутками: это когда человек стоит на цыпочках с привязанными к потолку руками. 

Самые запоминающиеся письма — те, в которых заключенные пишут про пытки, про ужас, который им приходится проходить. Такой мрак происходит не везде, но мы его запоминаем. Ещё запоминаем, когда люди пишут, что если бы не письма, у них бы не было сил бороться.

— Что вам и «писарям» помогает эмоционально не сгореть в этом потоке человеческих страданий?

Наверное, помогает понимание, что то, что мы делаем, действительно важно. Это если в общем. 

А если конкретно: ощущения после получения ответных писем по трепету сравнимо с новогодними подарками в детстве.

Особенно, когда письмо первое. Каждый раз всей командой радуемся, когда кто-то новенький получает первый ответ.

— Был ли такой опыт, когда за ведение переписки с политзаключенным человек сталкивался с каким-то давлением? Если да, как можно себя обезопасить?

Нет, никто еще не сталкивался с давлением за переписку с политзаключенным. Это касается и бумажных, и электронных писем. 

Писать совершенно безопасно, даже если человек сидит по статье об экстремизме или терроризме. 

Мы постоянно мониторим новости на эту тему, если появятся подобные кейсы, мы первыми сообщим участникам вечеров о возникшем риске. Но сейчас его нет.

— Помогают ли письма формировать сострадание и сопереживание в обществе? Смогут ли они, на ваш взгляд, на что-то повлиять?

Письма оказывают огромное влияние и на тех, кто пишет, и на заключенных, и на нас, как на гражданское общество, в котором еще остается место неравнодушию и состраданию, несмотря на чудовищную атомизацию. 

Тем, кто пишет, письма дают возможность почувствовать, что они могут что-то изменить, сделать немного лучше хотя бы одну жизнь одного человека.

Написание письма политическому заключенному— само по себе уже концентрированное сострадание. Плюс это единственная безопасная форма протеста, которая у нас есть.

Для заключенных письма, которые им приходят, это знак того, что они не одни. 

Колония заставляет поверить, что человек дурачок, что он что-то неправильно сделал, чего-то не понял, что все вокруг вообще-то думают по-другому.

Влияние системы огромно, но влияние писем тоже: благодаря ним заключенный знает, что есть люди, которые с ним на одной стороне, которые с ним заодно.

— Помимо писем, как еще можно поддержать политзаключенных? Можно ли передать им подарок, и если да, как понять, что лучше и что пропустит администрация?

Подарки, которые можно приложить к самому письму, это открытки и наклейки. Это не требует дополнительных действий в плане отправки, они просто кладутся в конверт. Политзеки любят наклейки и часто ими обмениваются. Особенно котиками.
 
Еще можно собрать полноценную посылку, подарить книгу, но всегда сначала стоит узнать у самого заключенного, что ему нужно. В колониях существуют лимиты на передачки по количеству килограммов.
 
Еще можно пополнить счет политзаключенного, деньги с которого он может тратить на письма, покупки во ФСИН-маркете или ФСИН-аптеке.

— Где можно узнать о вечерах писем и как к ним присоединиться — в Черногории и не только?